Замораживание цен: никогда не говори никогда

За три недели до наступления нового 2021 года перед правительством поставлена задача сдержать и повернуть вспять цены на продукты первой необходимости — хлеб, сахар, подсолнечное масло. Оперативно разработаны соглашения с ассоциациями производителей и ритейлеров, а также меры поддержки производителей — льготное кредитование, субсидирование производства и затрат на дорожающее сырье. Планируется снижение импортных тарифов, смягчение нетарифных ограничений импорта и даже введение экспортных квот. 

Могут ли эти меры оказаться оправданными? Можно ли сформулировать условия, при которых положительные эффекты для экономики от замораживания цен перевесят отрицательные? Ответы на эти вопросы отнюдь не очевидны.

У россиян, родившихся до середины 80-х годов прошлого века, регулирование или замораживание цен вызывает однозначные ассоциации. В период регулирования цен — пустые прилавки магазинов, всеобщий дефицит, бесконечные унизительные очереди, развитие теневого сектора. В момент отмены регулирования цен — их резкое повышение.

Эти воспоминания болезненны для многих россиян. А потому первая реакция на идею регулирования цен — отторжение: мы это пережили и больше не хотим. Но не надо забывать, что мы и так живем с регулируемыми ценами — на тепло, электроэнергию и газ — и большинство из нас совсем не переживает по этому поводу. Значит, в каких-то обстоятельствах потолок цен может быть полезен? 

Опыт подсказывает, что скорее да. Ограничения розничных цен в последние 50 лет вводили столь разные страны, как США, ОАЭ и Израиль. В каждом случае были и положительные, и отрицательные результаты. Однако в рыночных экономиках отрицательные последствия не были столь же катастрофическими, как в Советском Союзе.

Одна и та же задача — ограничение розничных цен — может ставиться в двух разных ситуациях. Первая: цены, уравновешивающие спрос и предложение на конкурентном рынке, устанавливаются на неприемлемом уровне. Тогда установление потолка цен сопровождается дефицитом. Подавляется само предложение: прибыль продавцов искусственно ограничивается, нет стимулов расширять производство, и дефицит консервируется. Покупатели же то ли выигрывают, то ли нет: кто-то покупает дешевле, кто-то не покупает вообще, а кто-то покупает, тратя дополнительное время на поиск и очереди. В этих обстоятельствах установление потолка цен в целом оказывает отрицательное влияние на рынок.

Но потребность в потолке цен может быть вызвана другой причиной. Цены растут просто потому, что все ожидают их роста. Это приводит к росту спроса, равновесной цены и к ожиданиям дальнейшего повышения цен. Установление «потолка» в этих условиях должно выполнять роль холодного душа — внешнего шока, который останавливает раскрутку ценовой спирали. И в этих обстоятельствах оно может быть оправданно.

В какой ситуации находится сейчас российский потребительский рынок? Скорее всего, мы имеем комбинацию двух описанных картин. События марта — апреля показали, насколько легко может разворачиваться спираль повышения цен на фоне роста спроса, ничем, кроме катастрофических ожиданий, не обоснованного. Если это так и цены на сахар, масло и хлеб «растут потому, что растут», тогда существует вероятность, что отрицательные эффекты от замораживания цен будут невелики и положительный эффект их перевесит.  

Результат политики ограничения цен зависит не только от природы их роста, но и от принимаемых мер. Часть из объявленных мер нацелена на борьбу с ожиданиями роста цен: пусть отраслевые ассоциации пообещают не повышать их и пусть покупатели им поверят — на короткий период этого достаточно.

Но значительная часть мер призвана способствовать расширению предложения. Это правильный подход. И льготное кредитование, и субсидирование производителей, и повышение таможенных пошлин, и снижение импортных тарифов (а также нетарифных ограничений импорта), и квотирование экспорта — все эти меры повышают предложение на внутреннем рынке. Но это не значит, что масштабы положительных и отрицательных эффектов будут совпадать. Выгодополучатели и доноры также могут различаться. 

• Льготное кредитование и субсидирование производства — действенный инструмент поддержки предложения. Но он может помочь лишь в ситуации, когда высокие цены связаны с фундаментальными проблемами рынка. Предотвратить рост цен, вызванный ожиданиями, эти меры не помогут. Да и на расширение предложения (что тоже не гарантировано) уйдет минимум год. Краткосрочные всплески цен такие меры не смягчают.
• Субсидирование приобретения сырья для перерабатывающих производств — мера гораздо худшая, поскольку у поставщика сырья стимулов к снижению цен не появляется, — наоборот, он заинтересован в высоких ценах. Так что чем большая доля затрат на сырье субсидируется, тем выше будут цены поставщика сырья.
• Ограничение экспорта тарифами или даже квотами гипотетически тоже расширяет предложение на внутреннем рынке. Однако нужно сделать две оговорки. Первая: с мирового рынка легко уйти, но сложно на него вернуться. Разрыв экспортных контрактов сейчас повлияет на ожидания зарубежных покупателей в будущем: они будут требовать от российского продавца скидок за риск. А это очень нежелательно в условиях ожидаемой стагнации мировых рынков. Вторая: рост предложения на внутреннем рынке в результате ограничения экспорта возможен, когда оба канала контролируются одними и теми же компаниями. Если это не так — ограничение экспорта может привести к снижению суммарного производства без эквивалентного повышения внутреннего предложения.
• Наиболее эффективным выглядит снижение импортных тарифов и других ограничений импорта. Фундаментально оно приводит к снижению цен, в том числе благодаря усилению конкуренции с отечественными продавцами. Причем, поскольку решения зависят от ожиданий, даже гипотетическая возможность роста конкуренции с импортом способна мотивировать бизнес начать снижать цены. 

Один из самых чувствительных вопросов при планировании замораживания цен — распределение бремени между производителями, расфасовщиками и розничными сетями, а вместе с бременем — и компенсаций им. Это лучший вариант, если замораживание вводится на короткий период. Иначе затраты будут неравномерно расти и придется пересматривать условия замораживания в пользу какой-то из групп — поставщиков, переработчиков или ритейлеров. При этом любое изменение условий в пользу одной из групп вызовет протесты другой.

Чтобы избежать таких перекосов, решение о пределах роста цен не должно приниматься произвольно. Это возможно, только если регулятор опирается на достоверные данные об издержках. Но и здесь кроется серьезная опасность: как только решения о границах цен начинают приниматься исходя из затрат, у продавцов исчезают стимулы к экономии. В результате может возникнуть механизм, не препятствующий, а, напротив, подстегивающий фундаментальные факторы роста цен. 

Участники рынка приспосабливаются к регулированию, что создает у них вредные стимулы. И это ключевой аргумент в пользу того, чтобы политика сдерживания цен была временной и экстренной мерой.