Беспорядки в Нидерландах из-за введения комендантского часа в связи с пандемией ковида. Ожесточенные протесты против ограничительных мер в Израиле. Вакцинная кавалерия прибыла в последний момент. Пандемия поставила демократию на грань выживания, и, когда это все закончится, необходимо в полной мере восстановить все наши свободы.
Последние 10 месяцев на наших глазах разворачивается настоящая антиутопия. Значительные области Европы находятся фактически под домашним арестом. В некоторых штатах США вооруженные протесты и угрозы в адрес политиков, пытающихся спасти жизни людей, стали серьезным поводом для беспокойства. Но даже в Великобритании я не могу не ощущать тревоги из-за того, с какой готовностью значительная часть общества восприняла постоянно продлеваемые ограничения и как много людей пытаются на корню пресекать попытки обсудить адекватность принятой стратегии.
Во время такого кризиса, как сегодня, когда множество факторов неизвестны, сильное государство, вполне возможно, действительно необходимо. Но нужна и открытая дискуссия. Я поддерживала жесткие ограничительные меры как меньшее из зол, которое позволило бы спасти британскую службу здравоохранения. Но, полагаю, в будущем, оглядываясь на нынешний период, мы станем вспоминать его как время, которое вдохновляло людей жертвовать собою ради блага других — но и одновременно создало тревожные прецеденты.
Наиболее очевидна эта проблема в странах с репрессивными режимами. Согласно исследованию Freedom House, 80 стран использовали пандемию, чтобы заставить замолчать критиков власти или ограничить права человека. Шведский V-Dem Institute выразил аналогичное беспокойство по поводу «отступления» демократии во всем мире. По мнению экспертов обеих организаций, в ближайшие годы ситуация только ухудшится. И можно понять почему.
Власти Венгрии совершили «коронавирусный переворот» (премьер Виктор Орбан получил бессрочное право отправлять власть своими указами, была ограничена свобода слова и введены штрафы). Россия использует закон о фейк-ньюс, чтобы под предлогом борьбы с дезинформацией заставить замолчать критиков, и эпидемиологические нормы — для борьбы с протестами. Но нужно ли беспокоиться жителям более демократических стран? У нас другая ситуация. Добросовестные правительства принимали наскоро придуманные экстренные меры, скорее оглядываясь друг на друга, чем по злому умыслу.
Что же в таком случае меня так нервирует? А вот что. Когда министр внутренних дел Великобритании заявляет, что объявит незаконными все поездки за рубеж, совершенные без крайней необходимости, кажется, будто она получает от этого огромное удовольствие. Когда парламент может обсуждать ограничительные меры лишь раз в полгода, он не привлекает правительство к ответу.
В то же время многие из нас на удивление быстро привыкли делать то, что нам говорят, даже если мы не всегда понимаем зачем. Такое поведение, вообще-то, плохо ассоциируется с Великобританией, граждане которой настолько строптивы, что в начале кризиса правительство радикально переоценило их готовность выполнять введенные ограничения. Конечно, и сейчас не все готовы подчиняться. Но правительство следует в русле общественного мнения: опросы последнего регулярно показывают, что большинство поддерживает ограничения.
У такого консенсуса, однако, есть странные особенности. Оппозиционные партии почему-то мало обсуждают с правительством эффективность карантина или задержки с лечением онкологических больных, которые не могут получить его, поскольку все силы брошены на борьбу с ковидом. Вместо этого споры о поиске оптимального баланса между ущербом душевному и физическому здоровью, рынку труда и свободе проходят в голове премьер-министра.
Не появись вакцины, нам бы сейчас пришлось решать мучительные вопросы. Можем ли мы защитить наиболее уязвимых перед вирусом людей, чтобы спасти экономику? Как больницам найти баланс между потребностями пациентов с ковидом и онкологических больных, которым приходится ждать операции? Эти вопросы неизбежно встали бы перед нами. Но некоторых врачей и исследователей, которые пытались начать их обсуждение, стали поливать грязью и называть убийцами. Не обязательно нужно с ними соглашаться, чтобы считать, что нынешний кризис должен был бы породить больше, а не меньше дискуссий.
Когда вирус отступит, важным тестом для демократий станут сроки, в течение которых власти откажутся от чрезвычайных полномочий. Легче всего это можно будет проследить в странах, которые временно ограничили права и свободы граждан в соответствии со статьей 15 Европейской конвенции о правах человека, дающей такое ограниченное право. Однако вполне вероятно, что множество более мелких правил и регулирующих норм, введенных во время кризиса, останется.
Власть вызывает привыкание. Что если одним из долгосрочных последствий пандемии станет период тяжелых экономических лишений, которые спровоцируют массовые протестные выступления? Не захотят ли политики снова заполучить экстраординарные полномочия?
Слово «свобода» в последние годы кто только не трепал — от гопников до либералов. Но личная свобода — это фундаментальное право. Мы разрешили правительствам перейти эту черту в качестве временной военной меры. Когда война окончится, необходимо сделать так, чтобы от этих чрезвычайных полномочий не осталось и следа.
Перевел Михаил Оверченко
