А «новая реальность» так же хорошо известна, как и ужасна: тем утром из сектора Газы, более 16 лет контролируемого радикальной исламистской террористической группировкой «Хамас», на города и поселки юга и центра Израиля обрушились тысячи ракет. Несколько тысяч хорошо вооруженных и обученных иранскими инструкторами боевиков «Хамаса» проломили забор безопасности и ворвались на территорию приграничных израильских поселков и других населенных пунктов юга страны, устроив там немыслимую резню, повальные грабежи и насилие.
Смена парадигмы
Новая реальность, которую все еще пытаются осознать израильтяне, состоит не только в размере потерь — 1400 убитых (три четверти — гражданские лица) и более 5400 раненых, — которых Израиль не знал за последние 50 лет, то есть со времен войны Судного дня 1973 года, и площади израильской территории, оказавшейся под обстрелом террористов. И не только в том, что правительство Израиля впервые с 1973 года заявило о состоянии войны — в ответ на объявление войны Израилю «Хамасом», и не в беспрецедентной мощи и глубине ответных действий ЦАХАЛа. Три недели назад стало очевидно — в том числе и тем, кто не желали принять такую точку зрения, — окончательное банкротство стратегии, которую правительства Израиля проводили в Газе начиная с 2007 г., когда «Хамас» осуществила там военный переворот, свергла правление Палестинской национальной администрации (ПНА) и установила свою власть.
Эта стратегия во многом — наследница провозглашенной в 2003 г. тогдашним премьер-министром Израиля Ариэлем Шароном линии на «одностороннее размежевание с палестинскими арабами», практическим воплощением которой стало осуществление в августе 2005 года одностороннего вывода из сектора Газы баз ЦАХАЛа и разрушения созданных там еврейских поселений. Она базировалась на определенной мировоззренческой концепции: приняв как данность болезненную, затратную и вызвавшую глубокий раскол в обществе эвакуацию цветущих (и обеспечивающих приличным по тамошним меркам заработком множество местных арабов) еврейских поселенческих блоков из Газы, израильтяне, несмотря на все издержки ситуации, в массе своей не заинтересованы более в прямом физическом, военном и, тем более, административно-хозяйственном присутствии в секторе.
Основой подхода по отношению к установившемуся после ухода израильтян в Газе режиму радикальных исламистов стала т. н. «политика сдерживания». На практике она представляла собой комбинацию «пропорционального» силового реагирования на террористические вылазки из сектора с шагами по ограниченному экономическому давлению на правительство «Хамаса» в Газе — хотя поставки из Израиля туда продовольствия, воды, электроэнергии, горючего, денежной наличности и товаров гуманитарного назначения, а также оказание медицинских услуг и выделение разрешений на работу жителям сектора в самом Израиле продолжались. Так, с одной стороны, можно было не оккупировать вновь Газу, а с другой, — не вести с «Хамасом» прямых переговоров на его условиях. Правительство исламистов становилось ответственным за ситуацию в секторе, что делало его «легитимным объектом возмездия» в случае перехода террористами неофициальной, но от этого не менее четкой «красной черты».
Эта черта, призванная, в идеале, принудить лидеров террористических группировок в Газе сделать выбор в пользу своего рода долгосрочного режима неофициального «мирного сосуществования» между Израилем и «Хамасстаном», дала весьма ограниченный результат. «Хамас» и его партнеры, организуя спорадические ракетно-минометные обстрелы юга Израиля и теракты против евреев в Иудее и Самарии, а также внутри суверенной территории Израиля, не раз переходили упомянутую «красную черту». Это вынуждало военно-политическое руководство Израиля прибегать к антитеррористическим операциям, заставляя, в свою очередь, исламистов просить (через посредников, чаще всего египетских) о прекращении огня и возвращении к прежнему состоянию «неформального перемирия». Эти операции (в 2008, 2008-2009, 2012, 2014 и 2021 годах) были ограничены по времени и глубине и не предполагали свержение власти «Хамаса», коль скоро о возвращении туда Израиля речь не шла, а наличия субъекта, способного взять анклав под «внешнее управление» или устраивающей Израиль альтернативы режиму палестинских фундаменталистов — не просматривалось.
Итогом — среди прочего — стала и постепенно утвердившаяся как у части израильского истеблишмента, так и за рубежом (и, естественно, вполне устраивавшая сам «Хамас») иллюзия об этой группировке как сравнительно «умеренной» структуре, с которой силы, заинтересованные не допустить «гуманитарной катастрофы» в секторе, могут иметь дело. А это стало шагом к фактической легитимации исламистского режима, ибо «если разговаривают — значит признают».
Что никак не мешало либо самому «Хамасу», либо под вывеской своих «конкурентов-союзников» из «Исламского джихада», «Комитетов народного сопротивления» и прочих радикальных группировок продолжать «умеренную» боевую активность, оставаясь, таким образом, в глазах палестинских арабов организацией, которая, несмотря ни на что, «не поступилась идеологическими принципами» — а заодно получает немалые финансовые и дипломатические дивиденды.
Инфляция этой концепции стала очевидна уже в конце 2018 года, когда резко возросшая интенсивность террористических вылазок из Газы показала, что нарушение «Хамасом» «красных линий», установленных для него Израилем по итогам операции ЦАХАЛа «Несокрушимая скала» 2014 года, носит уже не спорадический, а системный характер. И потому более или менее работавшие на протяжении более четырех лет «понимания» неформальные договоренности, на которые пошло израильское руководство, себя исчерпали.
Сторонники «смены парадигмы», идею чего наиболее жестко артикулировал тогдашний министр обороны Израиля Авигдор Либерман, требовали возобновить практику «точечных ликвидаций» лидеров исламистов и провести военную операцию с целью нанесения практически невосстановимого ущерба как военной, так и политической структуре «Хамаса». Не откладывать на потом то, что в любом случае Израилю, скорее раньше, чем позже будет необходимо сделать.
Не найдя тогда понимания у остальных членов военно-политического кабинета, Либерман вышел вместе со своей партией «Наш дом Израиль» из правительства. Большинство же членов израильского руководства, включая лидера тогда (и сегодня) правящей партии «Ликуд» Биньямина Нетаньяху, предпочли остаться в рамках все той же концепции «сдерживания» и «управления кризисом в Газе без управления сектором». Полагая, что речь в крайнем случае может идти об очередном «решительном ударе» по военной инфраструктуре исламистов, но сохраняя их фактический суверенитет над сектором — что и было вновь сделано в ходе операции «Страж стен» в мае 2021 года.
Представление об отсутствии альтернатив подпитывалось и идеей, будто «Хамас» в целом не заинтересован в столкновении с Израилем. Ибо это не только «движение исламского сопротивления», но и фактическим правительство квазигосударственного образования в секторе, вынужденное заботиться о благосостоянии жителей.
Именно под такое убеждение израильское правительство в последние месяцы пошло на расширение поставок товаров в Газу, возобновило практику ежемесячной передачи в сектор десятков миллионов наличных долларов катарской «экономической помощи» и резко увеличило число разрешений жителям Газы на работу в Израиле. И даже выразило готовность передать под контроль Палестинской автономии, де-факто «Хамаса», газовые месторождения в прибрежной зоне напротив Газы, разработка которых была заморожена с началом волны палестинского арабского террора (т. н. «интифада Аль-Акса») 2000–2004 гг.
Фундаментальная ошибочность такой политики была в Израиле очевидна многим, и вскоре подтвердилась самым трагическим образом. Суть явления откровенно объяснил высокопоставленный представитель руководства «Хамас» Али Барака (Ali Baraka) в эфире арабской редакции российского телеканала Russia Today: он признал, что его организация тайно планировала вторжение на юг Израиля в течение двух лет, и «обманула сионистов», создавая у них ложное впечатление, будто лидеры исламистов заняты управлением сектором в интересах населения.
Сегодня же в израильском обществе и его политических элитах имеется практически полный консенсус: сделать то, что следовало предпринять еще пять лет тому назад — полностью демонтировать террористический режим анклава радикальных исламистов в Газе.
Планы на завтра
Если общественную полемику по вопросу, что делать с режимом «Хамаса», можно считать в целом завершенной, то другой немаловажный вопрос — что будет с анклавом и его населением, когда и если это случится, однозначного ответа пока не получила.
Очередной опрос общественного мнения евреев Израиля, проведенный 19–20 октября 2023 г. Agam Research, показал, что респонденты примерно поровну разделились между тремя возможными вариантами решения этой проблемы. Идею ликвидации верхушки «Хамаса» и разгром его террористической инфраструктуры — и выход ЦАХАЛа из сектора Газы, предоставив его жителям самим разбираться с проблемы управления анклавом, поддержали 32,5% опрошенных. За разгром «Хамаса» и передачу власти Палестинской автономии (правительство Западного берега во главе с Махмудом Аббасом) высказались 30,6%. И еще 36,8% опрошенных полагали правильным уничтожить «Хамас» и установить на ближайшие годы в Газе режим прямого управления гражданской администрации ЦАХАЛа.
При несколько иной формулировке вопроса и по мере того, как начало сухопутной операции ЦАХАЛа в Газе раз за разом откладывалось, популярность варианта (ре-)оккупации и прямого управления Газой Израилем на протяжении длительного времени снижалась: с 63% опрошенных 9 октября до 53,9% 15 октября и 46,5% четыре дня спустя. Хотя, как можно заметить, дважды собирала абсолютное, и один раз относительное большинство голосов.
Сам факт того, что такой ранее неприемлемый для подавляющего большинства израильтян сценарий сегодня всерьез обсуждается наравне с другими идеями, показателен. Однако израильтяне, похоже, отдают себе отчет, что реализация этой опции будет иметь немалые материальные, гуманитарные и дипломатические издержки. И потому многие из них рассчитывают, что к этому проекту вместе с Израилем или даже вместо него смогут подключиться и те или иные внешние субъекты — США, ЕС, НАТО или прозападные арабские режимы — в первую очередь, Египет или государства Персидского залива.
Однако никакого энтузиазма ни один из этих возможных субъектов (совместного) управления сектором сегодня еще не проявил. Подобная сдержанность и арабских, и западных субъектов имеет свою логику. Например, глава отделения политических наук Университета Бар-Илан профессор Джонатан Ринхольд и его коллега Тоби Грин полагают, что хотя международное вмешательство жизненно важно для финансирования, организации и осуществления восстановительных программ, равно как и установлении нового политического порядка в секторе, после затратного и неудачного опыта в Ираке и Афганистане ни западные, ни арабские государства не хотят принять на себя полную ответственность за управление сектором Газа.
Международные силы, как считают Ринхольд и Грин, «добиваются успеха в миротворческих миссиях только там, где уже присутствует основная воля к поддержанию мира… Там, где такая воля отсутствует, международные силы либо вытесняются, либо теряют смысл из-за их нежелания терпеть потери, добиваясь соблюдения стандартов правопорядка, без которых восстановление невозможно».
Действительно, главный, с точки зрения Израиля, кандидат на роль «ответственного взрослого» — Египет, который управлял Газой в 1948–1967 гг., вероятнее всего понимая подобную перспективу и с трудом справляясь с контролем даже над стратегически важными для него районами малонаселенного Синайского полуострова, пока категорически отвергает подобную идею. Равно как и предложение расселить на своей территории 2 миллиона жителей Газы — даже если Каир получит «предложения, от которых нельзя отказаться».
Столь же малоперспективным выглядит сегодня вариант поиска для Газы, условно говоря, «палестинского Кадырова» — местного авторитетного и лояльного лидера, с которым можно было бы иметь дело. Эти поиски не давали результатов в прошлом, и сегодня степень реализуемости этого сценария находится также под немалым вопросом.
Потому в профессиональных, журналистских и политических кругах Израиле все активнее обсуждается вариант, встречающий в обществе большой скепсис — возвращение сектора под контроль изгнанной оттуда «Хамасом» Палестинской национальной администрации (ПНА) в Рамалле во главе Махмудом Аббасом (Абу-Мазеном). Действительно, в отличие от радикальных исламистов, не готовых признать право Израиля на существование в каких бы то ни было границах, лидеры управляющих ПНА «светских национал-радикалов» Фатх — ядра Организацией освобождения Палестины, созданной 1964 году с целью «борьбы за уничтожение еврейского государства», 30 лет спустя, по крайней мере, на словах, приняли идею отказаться от вооруженной борьбы и готовы к территориальному компромиссу с Израилем.
На каком-то этапе международное сообщество даже было готово дать определенную легитимацию и «Хамасу» — в случае его отказа от террористической активности и готовности признать Израиль и принять ранее подписанные палестино-израильские соглашения. Но самоубийственный шаг лидеров палестинских радикальных исламистов 7 октября, похоже, уже практически убрал эту фигуру с местной политической доски.
Но релевантность Абу-Мазена в роли «эффективного управленца» Газы вызывает также большие сомнения. Дело не только в том, что подобно жителям Газы, обитатели условно подконтрольных ПНА арабоязычных анклавов Иудеи и Самарии — как и де-факто их лидеры — в массе своей не поддерживают решение палестино-израильского конфликта по модели «двух государств».
Палестинская автономия — творение уже исчерпавших себя соглашений Осло 1993–1998 гг., по сути является инструментом выстроенной покойным главой ООП Ясиром Арафатом и его наследниками системы бесконечного «гибридного конфликта» с Израилем и коррупционного механизма аккумуляции и распределения беспрецедентной международной помощи и внутренних ресурсов, слегка замаскированного под «палестинское государство в пути».
В эту схему плохо вписывается созидательный контроль Рамаллы над Газой, который в мире тут же воспримут как шаг в направлении создания вожделенного мировым сообществом (но не факт, что самими палестинскими арабами, несмотря на все декларации их лидеров) палестинского государства. Очевидно, что в случае его создания в том виде, как это ожидается на Западе, это станет актом самоликвидации данной удобной для постарафатовского истеблишмента системы и появлением еще одного арабского нищего, неустойчивого и никому в мире более не интересного failed state.
Не говоря уже о том, что, как приходилось уже отмечать, даже если каким-то образом удастся «вернуть ООП в Газу» под лозунгом «восстановления палестинского единства», нет никаких гарантий, что контроль и над Газой, и над арабами Иудеи и Самарии не окажется в руках очередной реинкарнации популярного там «Хамаса» под этим или иным названием.
Альтернативной идеей является т. н. «модель ПНА+», представленная в общих чертах 17 октября 2023 года сотрудниками и экспертами Washington Institute for Near East Policy.
Суть этой идеи, авторами которой стали Роберт Сатлофф, Денис Росс и Давид Маковский: Палестинская автономия слишком слаба, чтобы справиться в одиночку, но ее можно было бы укрепить за счет международного участия в усилиях по восстановлению на местах, координируемых США и состоящих в основном из западных и умеренных арабских партнеров. И поскольку простая передача управления Газой непосредственно Рамалле не имеет смысла, Израилю следует вместе с США изучить варианты создания для Газы отдельного «технократического палестинского руководства», подобно модели институционального строительства — нечто подобное многообещающему, но так и нереализованному эксперименту премьер-министра Палестинской автономии в 2007–2013 годов Салама Файяда.
Иными словами, проект будет осуществляться под эгидой Палестинской автономии, но средства будут поступать непосредственно в новую палестинскую администрацию в секторе Газа.
Предполагается, что в этом случае появится возможность вовлечь в процесс восстановления, крупных мировых и региональных игроков. Среди таких партнеров называют государства созданного после Авраамических соглашений «Негевского форума» (Бахрейн, Египет, Израиль, Марокко, Объединенные Арабские Эмираты и США), а также Иорданию, Саудовскую Аравию и, возможно, ЕС, которые смогут обеспечить необходимую политическую и экономическую базу. В этом случае США придется взять на себя ведущую роль в сплочении своих союзников и финансовом участии богатых нефтяных монархий Персидского залива, в принципе, готовых вкладывать капитал в улучшение своего имиджа и престижа на Западе, и восстановления, прерванного агрессией исламистов процесса нормализации отношений с Израилем.
По замыслу авторов проекта, в том момент как исчезнет препятствие в лице фундаменталистского террористического режима, многие планы прежних лет станут релевантными — от поставок в сектор газа из энергосистемы Израиля и разработки газовых месторождений на морском шельфе, расширения мощностей по опреснению воды и модернизации инфраструктуры, и до создания промышленных зон и, соответственно, множества новых рабочих мест.
Общий вывод авторов плана: если все эти игроки смогут объединиться для восстановления Газы по такому принципу, именно умеренным арабским и палестинским силам будет принадлежать заслуга в формировании убедительной альтернативы смерти, разрушениям и поражениям, которые только и могут приложить палестинским арабам «Хамас» и Иран.
Впрочем, эта и подобные идеи пока носят сугубо умозрительный характер. Реален ли этот конкретный план, или он не более чем wishful thinking, в любом случае будет проверяться и обсуждаться не ранее, чем террористический «Хамасстан» исламских фундаменталистов в секторе Газа перестанет существовать.
